Покажи мне, зеркало… (СИ) - Нури Ирада (книга регистрации .TXT) 📗
Я видела, как тяжело давались родительнице слова, она не пыталась оправдаться или давить на жалость, ни одна мать не захочет добровольно обречь собственного ребенка на страдания, но у нее просто не было выбора.
Мать и дочь… мы сидели в моей комнате и по отдельности думали об одном и том же, что это наш последний день вместе. Уже сегодняшней ночью, сразу же после обряда нигяха и последующего за ним небольшого торжества, устроенного лишь для самых близких родственников, я перестану называться юной княжной, а превращусь в молодую жену османского паши, который увезет меня в свой далекий дом и я, возможно уже никогда больше не увижу своих родных, не обниму и не поцелую, чтобы обрадовать или утешить. Отныне моим уделом станет лишь управление домом мужа и необходимость рожать ему по ребенку в год для продолжения рода.
Мы были настолько поглощены собственными невеселыми думами, что обе вздрогнули, когда в комнату вбежала заплаканная Марал, сообщившая, что обряд нигяха уже совершен, и что отныне жизнь моя в руках новоиспеченного супруга.
Дело было сделано, и отныне все пути назад были мне отрезаны. Что толку горевать? Что есть мое горе по сравнению с тысячами жизней, которые будут теперь спасены? Я — ханская дочь, и в отличие от простых смертных мне негоже мечтать ни о любви, ни о счастье, а только лишь о долге перед родителями и мужем.
Как во сне, я сижу перед зеркалом, перед которым прислужницы наряжают меня для встречи с супругом, а перед глазами стоят воспоминания о подобном же вечере, когда я торопилась на встречу с Эрдемом, и, точно так же, как и тогда, в руках моих был зажат тот самый перстень, который самым мистическим образом дарил необходимые мне мужество и решимость.
"Блейкни. Рейвенхерст"… Жаль, что я так никогда и не узнаю, что означали эти слова, не говоря уже о том, что не встречу того человека, который как молния блеснул на моем горизонте и тут же бесследно исчез, оставляя после себя лишь странное чувство пустоты и тоски по чему-то неведомо прекрасному, чего, увы, мне познать уже не дано.
— Пора, — склонившись к самому уху прошептала не оставляющая меня ни на минуту мама. Обняв за плечи, она лишь на краткий миг встретилась полными болью глазами с моим отражением и резко отстранившись выпрямилась, обращаясь к рабыням:
— Заканчивайте приготовления и помогите юной госпоже спуститься вниз.
Подойдя к двери, она уже было собиралась постучать, чтобы слуги, дежурившие за ней, растворили обе створки, когда внезапно до нас донесся шум борьбы и чей-то приглушенный вскрик. Дверь с треском отлетела к стене, и на пороге возникла закутанная в черное Зейнаб ханым в сопровождении двух десятков вооруженных людей, которые, не произнося ни слова скрутили всех находящихся в покоях по рукам и ногам.
— Ну, вот мы и встретились, — в ее горевших безумным огнем глазах, мы прочли свой приговор. Спасения не было. — Прислугу запереть в подвале с остальными, а этих, — она указала на нас с мамой, — отведите… сами знаете куда, — от ее злобной усмешки мурашки побежали по позвоночнику, — и проследите, чтобы глаза их были все время распахнутыми. Сделайте так, чтобы они не пропустили ни единого сладостного мгновения из того, что вот-вот произойдет…
Четыре наемника отделились от группы и слепо следуя приказаниям своей предводительницы заткнули нам кляпами рты и связав руки за спинами, грубо потащили за собой. Приблизившись к одной из стен возле бывших покоев Зейнаб ханым, они нажали на один из выбеленных кирпичей, благодаря чему пришел в действие скрытый механизм и отворился вход в один из тех тайных лазов, о которых я прежде столько слышала, но ни разу не видела воочию.
К моему удивлению, мы шагнули не в тесное черное пространство, населенное пауками и прочей мерзкой живностью, а попали в довольно-таки просторный внутренний коридор, освещенный установленными в специальных пазах на стенах горящими факелами. Откуда-то поступал воздух, иначе мы бы уже давно задохнулись от чада горящей смолы, впрочем, кого в тот момент интересовали такие мелочи, когда нас, грубо подталкивая в спины саблями, как скот погнали вперед.
Остановились мы лишь тогда, когда очутились над праздничной залой, в которой в этот самый миг должен был проходить свадебный пир. Подтащив нас к резной панели, установленной почти под потолком той залы, мучители, заставили нас опуститься на колени и удерживая своими грязными руками наши веки открытыми, принудили взглянуть вниз.
То, что предстало нашим глазам, повергло бы в шок и бывалого воина, не то что двух слабых и запуганных женщин. Если бы я могла, то закричала бы изо всех сил при виде слетевших с петель дверей торжественного помещения, на пороге которого в сопровождении огромного количества людей появился Джабир.
С его украшенного драгоценными камнями килиджа-сабли стекала на мраморный пол алая кровь, и плотоядно ухмыльнувшись, брат вместе со своими головорезами решительно вошел внутрь.
ГЛАВА 27
Воистину, этот день обещал стать его главным триумфом. Сегодня, он наконец избавится от всего бренного, как узы сдерживающего и он, подобно символу их рода — соколу, воспарит над своими врагами и вознесется в небеса. Золотой шлем украшавший его голову ярко сверкал от света тысяч свечей, освещающих залу.
О, как же долго он ждал этого дня. Порой, казалось, что этот момент никогда не наступит и он не сможет избавиться от всех препятствий что, могли помешать осуществлению его дальнейших планов.
Поддержка, оказываемая столько лет персидским шахом, стала приносить свои плоды, Джабир смог собрать и обучить собственную армию, способную не только покорить себе весь Гызылдаг, но и оказать достойное сопротивление османским войскам, в том случае, если они осмелятся нарушить границы и попытаться вмешаться во внутренние дела государства. Его государства. Его, а не Мурада или еще кого-нибудь из братьев, кого непостоянный в своих решениях хан поспешил бы объявить наследником. За то, что все они осмелились претендовать на принадлежащее ему по праву, их ждала верная гибель, ибо если желаешь справиться с разъяренной стаей, начинать нужно с его вожака. Убей главного, и стая, растерявшись и утратив весь свой пыл бесцельно разбредется по сторонам.
Однако жажда власти, как бы сильна она не была, не шла ни в какое сравнение с неконтролируемой потребностью обладания той единственной, что в глазах общества была ему недоступна. Бред. Если общество готово осудить его за чувства, которые считает преступными, он уничтожит это общество, сотрет с лица земли и создаст новое, которое примет своего правителя таким, какой он есть и будет возвеличивать, и почитать его и его детей, которых подарит ему та, безумная любовь к которой все эти долгие и мучительные годы сводила его с ума. Теперь все будет по-другому. Уже сегодняшней ночью, победитель получит свой долгожданный приз и прежде, чем остынут тела его врагов, он зачнет на брачном ложе своего наследника, который продолжит дело отца и превратит Гызылдаг во всесторонне сильное и независимое государство.
Торжествуя победу, Джабир с видом победителя вошел туда, где на праздничный пир собрались все его враги. Глупцы. Раз за разом поднимая кубки с шарабом (вином), который им усердно подливали преданные ему слуги, пирующие и понятия, не имели о том, что хмелеют не от вина, а от подмешанного в него порошка, отнимающего волю и силы, отчего они, будучи в полном сознании через некоторое время не смогли пошевелить ни рукой, ни ногой. Они пытались издавать какие-то звуки при виде его, но попытки их были столь смехотворны, что не могли не вызвать улыбки.
О, это было невероятно умной идеей собрать их вместе, чтобы разом покончить со всеми. Гости, ханзаде не интересовали, с ними в считанные секунды расправились его люди, а вот члены его семьи и старик-жених — другое дело, к каждому из них у него был личный и счет, и сейчас он собирался спросить с каждого из них сполна.
Почти не останавливаясь, он раз за разом поднимал свое страшное оружие для того, чтобы собственноручно проткнуть сердце или горло тех, в чьих жилах текла одна с ним кровь. Восемь братьев, один за другим, закрыв навеки глаза, безвольно падали к его ногам, а он спокойно перешагивал через них и шел дальше.
